Бриз (СИ) - Страница 19

Первый поцелуй, украденный и сорванный с ее губ так стремительно и неожиданно.

Первый поцелуй, доставшийся тому, кто не заслужил его.

Как она могла позволить себе такую слабость? Как осмелилась ответить на дерзкую ласку мужчины, раскрыв губы навстречу его языку? Даже в самых бурных и грешных фантазиях Кристина не допускала мысли, что разрешит кому-то проделать подобное с ней, однако так просто сдалась собственному опекуну, воспользовавшемуся ее растерянностью.

Сидя около кухонной стойки, девушка наблюдала, как ловко орудует ножом и сковородками экономка. Луиза знала толк в своем деле. А вот Кристина, к сожалению, так и не научилась готовить, невзирая на свой возраст. Может, потому что рядом не было матери, которая поделилась бы с ней опытом?

Кристина до сих помнила печальное лицо отца, исказившееся в гримасе боли, когда он сообщил ей, маленькой девочке, что мама больше не вернется домой. Их последняя встреча состоялась в стенах больницы, где с нее взяли клятву посвятить жизнь музыке и обучению детей, добиться того, чего не удалось достичь умирающей женщине.

Разве Кристина, будучи совсем ребёнком, могла понимать в тот момент, что это далеко не шутка и не игра? Она так охотно дала эту клятву, уверенная, что всё это несерьёзно!

А потом яркие краски исчезли. Стало серо и холодно. Не слышен был в доме греющий и успокаивающий смех мамы. Отец держался стойко ради дочери и не сперва не возражал, когда Кристина объявила ему о намерении стать преподавателем музыки.

Жаль, что разрешение отца оказалось всего лишь притворством, поощрением. Потому что он все-таки добился того, что хотел сам, договорился о заочном поступлении дочери в университет на юридический факультет.

А Адриан… Неужели он и вправду вошел в ее положение? Или это очередная его попытка жестоко подтрунить над ней? Чем больше думала об этом Кристина, тем сильнее склонялась ко второму варианту. Это было бы вполне логичным, учитывая отношение Адриана Николя Дюмона к ней, к девушке, которая была ему ненавистна.

Да, он прав! Тот поцелуй ничего не значит! Ну и что с того, что до него никто не притрагивался к ее губам? Никто не вызывал в ней подобного пламени, обжигающего все изнутри! Поцелуй, случайный и внезапный, не имел ни для него, ни для нее никакого значения!

Адриан не должен был так нагло лгать ей, уверяя ее, что это был лишь способ унять ее слезы, потому что Кристина отчетливо видела опасный блеск в потемневших зеленых глазах, преследовавший ее целый день. И пусть она умывалась несколько раз, пусть докрасна терла мочалкой губы, мечтая уничтожить любое напоминание о его поцелуе, всё же мятно-лимонный вкус по-прежнему не покидал ее. Он оставался во рту, на языке и даже на зубах. Везде. Адриан Николя Дюмон словно проник в каждую клеточку ее тела.

Хватит думать об этом! Довольно прокручивать в голове до мельчайших подробностей этот пикантный момент! Ей следует запомнить только одну вещь: этот поцелуй ничего не значит!

— Вы готовите ужин? — попыталась разрядить напряженную обстановку Кристина, выдавив слабую улыбку.

Экономка едва не выронила нож от внезапного вопроса и обернулась к Кристине. Похоже, она не привыкла, чтобы с ней заводили разговор.

— Просто еще нет и четырех, а обед был подан два часа назад.

К ее удивлению, во время обеда в огромной столовой, кроме нее, не было ни души, хотя стол ломился от яств. Впрочем, Кристина, погруженная в размышления, не сумела проглотить ни кусочка обжаренной говядины. Да и аппетит пропал из-за последних событий, особенно после того, что произошло в кабинете…

— Да, я всегда начинаю приготовления за два-три часа, — пояснила женщина, возвращаясь к работе.

Скучно. Кристина еще никогда не испытывала столь угнетающую скуку. Её душа металась от тоски. Не с кем было пообщаться. Нечем заняться. Если так и дальше продолжится, то за год она превратится в отчужденную дикарку. Или сойдет с ума.

— А разве в особняке только вы работаете? Я имею в виду, что видела только вас, двух домработниц и кучу охранников. А где же повара? — поинтересовалась Кристина.

Женщина в ответ неохотно пожала плечами.

— Старший господин Дюмон не любит, когда в доме много чужих людей.

Она бы очень удивилась, если бы узнала, что Адриан Николя Дюмон способен что-то или кого-то любить. Человек, у которого вместо сердца камень, а в душе нет ни капли сочувствия, не может любить. Любовь — это слишком сильное и великое чувство, не достойное такого мужчины, как он.

Прежде чем Кристина успела задать следующий вопрос, на кухне появился охранник, запыхавшийся и указывающий пальцем в сторону входной двери.

Кристина недоуменно окинула его взглядом, а экономка, отряхнув невидимые пылинки с фартука, сделала шаг вперед.

— Что-то случилось, Леон?

Луиза последовала за охранником, а Кристина, на несколько секунд оставшись одна в окружении ароматов блюд, ощутила непреодолимое желание узнать, какие неприятности стряслись на этот раз. Не выдержав, она встала с места и направилась за слугами.

То, что предстало перед Кристиной в прихожей, не просто удивило ее. Расширенными от изумления глазами она уставилась на огромный белоснежный рояль, стоявший в холле. Он был покрыт дорогим лаком и почти наверняка стоил приличную крупную сумму денег. Этот роскошный музыкальный инструмент безмолвно кричал о своем великолепии и зазывал открыть клавиатурный клапан, прикоснуться к клавишам и забыться в мире мелодий.

— Этот рояль для мадемуазель Ферро от господина Адриана Николя Дюмон… Осторожнее, несите его в гостиную! — скомандовал охранник двум светловолосым парнишкам в бордовых униформах. Те покорно кивнули и понесли музыкальный инструмент мимо ошарашенной Кристины.